Давай - за жизнь.

Захотелось в город. Купить бумажных, сладко пахнущих книг, кофточку и длинный, очень длинный шарф, повидать девчонок, важно зайти в кафе, заказать зеленый чай и рюмку водки, потому что на другое уже не хватит, потусоваться с сыновьями, пощекотать хитрого Митрича.

И купить, наконец, зонтик! Жизнь прошла без зонтика, потому, что тут у меня есть плащ-палатка, а в городе всегда снег.

Останавливает недоеденная трехлитровая банка гречишного меда (удачно, что рука пролазит в горлышко банки, а то так и ходила бы вокруг, облизываясь), надежда на появление опят и обезумевших от близости зимы белых, куча сухих березовых дров, отсутствие соседей под дверью.

А еще хочу опять найти красный клен, неизвестно, как он появился в глубине леса, но всегда нахожу его, когда заблуждаюсь. Или заблуживаюсь? Вобщем, когда хожу по лесу растопырившись и чертыхаясь, жалобно взывая: "Глупая Собака, ищи дорожку домой! Что ты сделала со своим компасом в животе? Завалила гречневой кашей?" Вот тут-то и попадается красный клен. А так - его нет.

Пеку пироги с яблоками и корицей. И, хоть достается мне мало, все равно толстею. Мы с Собакой стали вальяжные, дородные. С такой внешностью надо быть престарелой актрисой или поэтессой с четками в рукаве, а не оборванкой в плащ-палатке и с хорошенькими желудями в карманах.

Ну, ничего, зато в городе будем иметь успех. Станем вплывать в книжные магазины, я в мехах, а Собака в шляпке, бонтонно пить чай, оттопыривая мизинцы, лениво листать книги о привидениях, звонить всем подряд и назначать свидания - да, сейчас, немедленно! - злиться от того, что никто не пришел, впервые в жизни красить губы, душить Собаку за ушами чем-нибудь французским и отправляться домой спать, зная, что утром не надо топить печку. Это ли не жизнь?

Но почему-то меня третий день преследует песня, хоть я и не особенно люблю автора. Пусть теперь она преследует вас.